Вскоре после 22 июня 1941 года комбриг В. Ф. Малышкин поступил в распоряжение Главнокомандующего войсками Западного направления Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, а 12 июля получил назначение на должность начальника штаба 19-й армии генерал-лейтенанта И. С. Конева, в составе которой участвовал в оборонительных боях на витебском и смоленском направлениях. Никогда лично не знавший Василия Малышкина А. Н. Васильев на страницах романа «В час дня, Ваше превосходительство...» изобразил его пьяницей, болтуном, грубияном и туповатым служакой. Но по воспоминаниям близко знавших Малышкина длительное время русских эмигрантов рижанина доктора Д. А. Левицкого и прошедшего в 1944—1945 гг. нацистские застенки В. И. Быкадорова, сына донского героя Великой войны генерал-майора И. Ф. Быкадорова, он производил впечатление человека «очень искреннего, мягкого и интеллигентного».

В январе 1943 года следующую запись о Малышкине сделал дипломат Хильгер: «Малышкин производит впечатление интеллигентного человека выше среднего уровня, он говорит продуманно и уверенно. Его ненависть к большевизму, учитывая пережитое им, производит глубокое и честное впечатление». Подполковник Красной Армии В. В. Поздняков вспоминал о Малышкине так: «Небольшого роста, коренастый, с насмешливыми серыми глазами, очень живой и веселый, он заражал людей своим оптимизмом. Энергичный и с непреклонной волей, Малышкин даже как-то ласково умел требовать и заставлять людей выполнять эти требования. Развитой во всех отношениях, очень умный, Малышкин, когда это было нужно, становился весьма серьезен, но никогда не был педантичен и не придирался к мелочам. Многие считали его прекрасным штабным офицером и относились к нему с большим уважением» .

Отчасти коррелируют с вышеприведенными отзывами советские аттестационные материалы от 11 сентября 1941 года: «Образцовый, культурный, оперативно-подготовленный, штабной и войсковой командир. Имеет всесторонний опыт командной и штабной работы. В период подготовки и проведения армейской наступательной операции с 5 августа по 11 сентября 1941 года штаб армии под его руководством хорошо обеспечил управление войсками. В работе исключительно добросовестный, отрабатывает до деталей каждый вопрос. Дисциплинирован, требователен. Бывая на передовых позициях фронта, держится храбро и стойко, настойчиво проводя боевую подготовку в жизнь. Бывает в штабах дивизий и помогает им в работе. Занимаемой должности соответствует. Достоин присвоения воинского звания генерал-майор)). 19 сентября новый командующий 19-й армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин подписал представление на присвоение Мапышкину очередного знания, и 7 октября он стал генерал-майором Красной Армии.

В тот момент 19-й армия Западного фронта уже находилась в огромном Вяземском «котле». Московский историк полковникЛ. Н. Лопуховский свидетельствовал о том, что известный ему приказ войскам армии на прорыв, подписанный в ночь на 11 октября, в том числе и начальником армейского штаба, был составлен грамотно, но никаких реальных возможностей для выполнения поставленных задач в силу сложившей оперативной обстановки уже не существовало.После 11-12 октября бойцы и командиры, включая представителей служб штаба 19-й армии, безрезультатно пытались выбраться из «котла». С 15 октября мелкими группами они двигались в направлении на Можайское. Группы распадались, командиры и политработники двигались поодиночке. В том знаменитом «котле» попали в плен многие будущие известные офицеры власовской армии. Назовем среди них начальника отдела инженерных войск штаба 33-й армии Резервного (Западного) фронта полковника С. Н. Голикова (в 1945 году — полковник, зам. начальника инженерного отдела штаба войск КОНР), начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба 22-й армии Западного фронта полковника А. Г. Нерянина (в 1945 году — полковник, начальник оперативного отдела штаба войск КОНР), начальника химической службы 67-го стрелкового корпуса 21-й армии подполковника В. В. Позднякова (в 1945 году — полковник, начальник командного отдела штаба войск КОНР), командира 21 -го корпусного артиллерийского полка майора В. И. Кривошапова (в 1945 году — подполковник, начальник группы пропагандистов РОА в Италии), начальника оперативного пункта разведотдела штаба 19-й армии капитана Н. Ф. Лапина (в 1945 году — капитан, начальник отделения агентурной разведки разведотдела штаба войск КОНР) и др.

Однако никто из вышеперечисленных командиров сам в плен не сдавался, даже, несмотря на затаенное у кого-то резкое неприятие сталинской действительности. Уже в 1960-е годы В. В. Поздняков, сидевший в 1937 году в одной камере с К. К. Рокоссовским и переживший мучительные пытки во время «следствия», так оценивал собственное поведение в октябре 1941 года: «Я не мог себя заставить перебежать к немцам, мешала, как ни странно офицерская этика. Сказалось чтение русской литературы. Тогда у меня еще была путаница в понятиях «русский» и «советский», «Россия» и «Советский Союз»». Поздняков попал в плен с группой бойцов и командиров штаба, наткнувшись на разведку противника.

В. Ф. Малышкин на самом деле в плен тоже не сдавался, хотя в момент ареста немецким патрулем во время ночевки у костра близ линии фронта был действительно одет в гражданскую одежду. Имя генерала Малышкина не фигурирует в немецких списках представителей старшего и высшего командно-начальствующего состава, добровольно перешедших на сторону противника (генерал-майор М. М. Шаповалов, комбриг И. Г. Бессонов, полковник В. И. Мальцев и др.). 12 июля 1942 года приказом Главного управления формирований Красной Армии № 0527 генерал-майор В. Ф. Малышкин был объявлен пропавшим без вести.

При аресте начальник штаба 19-й армии скрыл должность и звание, назвавшись «рядовым Володиным». Первоначально Малышкина направили на пересыльный пункт в Вязьму, но здесь его кто-то опознал, назвав немцам подлинные звание, фамилию и должность «Володина». Вопреки распространенной версии, никаких «ценных сведений» Малышкин сотрудникам Абвера сообщить не мог, даже если бы хотел — он провел в окружении почти месяц и плохо представлял себе, насколько изменилась ситуация на фронте к ноябрю 1941 года. Вся информация Малышкина носила устаревший характер (перечень частей погибшей в Вяземском «котле» 19-й армии), в то время как генерал- лейтенант М. Ф. Лукин, например, при опросе 14 декабря 1941 года, помимо политических деталей, сообщил недоверчивым немцам, что возможности советской военной экономики позволяют практически ежедневно комплектовать танковую бригаду 60 танками Т-34 и KB, а с сентября 1941 года на Востоке СССР «формируется 150 стрелковых дивизий, а возможно и больше, но никак не меньше 150».

Немцы сразу же этапировали Малышкина в обычный лагерь, а не в особый опросной лагерь в Летцене или в один из привилегированных лагерей для перебежчиков. Этот факт подтверждает отсутствие какого бы то ни было серьезного интереса со стороны противника к бывшему начальнику штаба 19-й армии. Судьба генерала находилась в его собственных руках, и у Василия Малышкина даже в плену сохранялся свободный выбор вариантов поведения. Период с ноября 1941 года по март 1942 года, во время которого от голода, болезней и лишений умерли по некоторым оценкам до 2 млн. советских военнопленных, был самым мучительным для сидевших за колючей проволокой бойцов и командиров Красной Армии.

До января 1942 года В. Ф. Малышкин содержался в Смоленске, в транзитно-пересыльном лагере № 240, а в январе его перевели в шталаг ( лагерь постоянного пребывания) III-B под Фюрстенбергом, расположенный в Берлинском округе. Здесь на общих основаниях он пробыл до апреля 1942 года, постоянно размышляя и сомневаясь. После жуткой первой военной зимы положение бывшего начальника штаба 19-й армии, перенесшего тяжелые дизентерию и тиф, но выглядело завидным. Но зиму 1942 года в лагере он все-таки счастливо пере жил, а сознательный и добровольный отказ от лояльности Сталину грозил раздо более страшными последствиями.

В апреле 1942 года в поисках единомышленников прибыл из шталага ІІІ-В в лагерь Вульхайде В. Ф. Малышкин, чьи резкие антисталинские высказывания падали на благодатную почву. Пленные в Вульхайде голодали, по воспоминаниям лейтенанта К. А. Крылова, «до полного истощения». Экскурсии в Берлин и окрестности пользовались популярностью, так как позволяли раздобыть что-нибудь съестное. «Люди подбирали капустные листья, воровали в посещаемых крестьянских хозяйствах брюкву и картошку». Подметавшие дорожки у ипподрома в Карлхорсте, собирали многочисленные окурки, особо ценившиеся в лагере. Малышкин с большим успехом торговал в Вульхайде брюквой и самодельными резными портсигарами, которые он делал с большим мастерством.

Решительный перелом в судьбе бывшего начальника штаба 19-й армии наступил осенью 1942 года, когда в Вульхайде приобрела известность первая листовка (№ 480/РАВ/ІХ/42 от 10 сентября 1942 года) генерал-лейтенанта А. А. Власова. Военнопленный № 16901 не призывал в ней бойцов и командиров Красной Армии переходить на сторону противника. Даже в августе — сентябре 1942 года, по немецким свидетельствам, Власов демонстрировал уверенность в недостижимости немецкой победы над Советским Союзом: «Сталин будет продолжать войну, даже если ему придется отступить за Урал, и он будет в состоянии ее продолжать, потому что за Урал уже перенесено достаточно предприятий военной промышленности. Судьба Сталина и его режима зависит не от военных поражений, а от населения Союза»⁹⁵. Но известный еще до войны генерал впервые открыто назвал главным виновником трагического положения России сталинскую власть, призвав соотечественников к ее ликвидации и созданию антисталинского правительства. Интересно, что в листовке не было ни слова о Гитлере, не обсуждался вопрос о том, по какую сторону фронта должно быть создано антисталинское правительство, зато единомышленники призывались бороться за «честный мир с Германией».

Василий Малышкин решил поддержать генерала Власова и его выбор вел прямиком во двор Бутырской тюрьмы на виселицу. Кроме того, генерал непитал никаких иллюзий: на родине его неизбежно объявят врагом нарола предателем, а родных и близких репрессируют. Жена Малышкина, Анна Ивановна была арестована 1 февраля 1943 года Управлением Особы отделов НКВД СССР и проходила по следственному делу № 6060. К сожелению , ее судьба мне не известна, и ее имя не фигурирует в списках репресированных родственников руководителей Власовского движения. Принимая известное решение, Малышкин рисковал добрым именем, в полной мере чувствуя , по свидетельству Б. И. Николаевского, что ему затея будет стоить головы . Наконец, не стоит категорически отметать и еще один возможный мотив. Не исключено, что в случае развития власовской акции восприимчивый Малышкин рассчитывал на изменение в лучшую сторону условий содержания в немецких лагерях сотен тысяч военнопленных, от которых отказалось собственное правительство.

Серьезная проблема в объективной оценке поведения генерал-майор. В. Ф. Малышкина заключается в том, что предложение о сотрудничестве с Власовым ему сделали не нацисты, а их противники, участники антигитлеровской оппозиции. Тем более, вопреки расхожим стереотипам, никто не угрожал Василию Федоровичу расстрелом или другими репрессиями. Сохраняя свободную волю, Малышкин имел возможность безбоязненно отказаться от участия в акции Власова так, как это сделали пережившие плен и восстановленные в кадрах Советской Армии генералы М. Ф. Лукин, М. И. Потапов, М. Г. Снегов и др. В декабре 1942 года с Малышкиным в Вульхайде встретился человек, сыгравший ранее ключевую роль и в судьбе генерала Власова. Этим человеком был 45-летний капитан Вермахта В. К. Штрик- Штрикфельд- бывший обер-офицер Русской Императорской армии, участник Первой мировой войны и Белого движения на Северо-западе России.