Штрикфельд комментировал решение Малышкина так: «Малышкин говорил мне: Что до сих пор сделали они все, генералы и офицеры, для своих людей в плену? В конце концов, борьба против Сталина... — дело самих русских: — Почему же мы не подумали об этом раньше?».

В итоге Малышкин был переведен в Берлин в распоряжение IV отделения «Активная пропаганда на Востоке» отдела пропаганды ОКВ. Здесь в одном из помещений ОКВ осенью 1942 года сложилась своеобразная «лаборатория» из 10-12 военнопленных с определенным статусом и эмигрантов, считавшихся сотрудниками «штаба Власова». Среди них, кроме Малышкина, выделялись журналист и батальонный комиссар М. А. Зыков, 2-й секретарь Ростокинского райкома партии Москвы и член Военного Совета 32-й армии бригадный комиссар Г. Н. Жиленков, генерал-майор береговой службы И. А. Благовещенский, кандидат филологических наук, доцент и заведующий кафедрой иностранных языков Киевского университета Л. В. Дудин и др.

Власов и Зыков считали необходимым перейти от составления листовок с критикой сталинской государственной модели к разработке позитивной политической программы, наличие которой позволило бы объявить о создании и русского руководящего центра. Сталинградский кризис, как рассчитывали власовцы, должен был заставить нацистов кардинально изменить политику на оккупированных территориях. 27 декабря 1942 года В. Ф. Малышкин в качестве секретаря реально не существовавшего «смоленского Русского комитета» подписал первый власовский программный документ: «Обращение к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза». Кроме Малышкина, документ подписали А. А. Власов, Г. Н. Жиленков, М. А. Зыков и бургомистр Смоленска Б. Г. Менынагин¹¹⁶ (при тиражировании немцы сохранили подписи лишь Власова и Малышкина). Выезд членов комитета в Смоленск запретил лично Розенберг, поэтому подписывалось «Обращение» в Берлине.

Фактически «Смоленское обращение» формулировало политические цели Власовского движения независимо от реальной перспективы их достижения. Вслед за «Обращением» Власов, Малышкин и Жиленков, почувствовав себя более уверенно, подали на имя ОКВ докладную записку (регистрационный № 3569, не позднее марта 1943), в которой от имени членов Русского Комитета требовали создания полноценной РОА, русского командования и центрального штаба. В записке авторы в частности утверждали:

«Основой существования Русской Освободительной Армии должны быть благородные, возвышенные и жизненно необходимые цели, изложенные в платформе Русского Комитета.

Все войска должны быть воспитаны и твердо убеждены в идеях борьбы против сталинского режима, за создание Новой России, за мир и дружбу с Германией. Только при этих условиях каждый офицер и солдат будет считать себя не изменником и германским наемником, а бойцом за освобождение Родины.

Существующие сейчас разрозненные отряды должны быть сведены в бригады и дивизии войск РОА.

Сталин использует в борьбе против Германии русские национальные идеи и опирается на Русский народ. Чтобы лишить Сталина этой силы, в РОА должны быть объединены вместе с Русским народом все антибольшевистские силы на основе идей Русского Комитета. Отряды войск других народов страны могут быть включены в состав РОА в качестве национальных формирований.

Необходимым условием существования и боеспособности РОА является установление единой формы и эмблемы, отражающих национальный характер и самобытность этих войск. Ношение немецкой формы, в силу большевистской пропаганды, наносит вред, так как рассматривается населением и самими добровольцами, как факт измены и предательства Родины.

Вопросы о границах и государственном устройстве члены Русского Комитета предлагали решать после войны «в соответствии с интересами народов Германии и России», а направление деятельности и программу Русского Комитета определяли тринадцать пунктов «Смоленского обращения». Самое любопытное, что при перспективном развитии деятельности Русского Комитета его руководители считали возможным пригласить в состав комитета следующих пленных генералов Красной Армии: М. Ф. Лукина, Д. Е. Закутного, А. А. Носкова, И. М. Шепетова, Бодрова , Н. Ф. Михайлова, М. А. Белешева, Ф. И. Трухина, И. П. Крупенникова, И. М. Антюфеева, но не рассматривали кандидатуры активно сотрудничавших с противником И. Г. Бессонова, П. В. Богданова, А. Е. Будыхо, Б. С. Рихтера, М. Б. Салихова и др.